Иеромонах Илия, в миру Илия Андреевич Гиравко, родился в белорусском селе Докшицы в 1866 году; принадлежа к крестьянскому сословию, он избрал воинскую стезю. В возрасте сорока лет унтер-офицером вышел в отставку и поступил в монастырь Тихонова пустынь, где по окончании послушнического искуса был пострижен и рукоположен.
После закрытия монастыря (1918) о. Илия служил на приходе в Барятине. Одна старушка, прихожанка нашего храма, семилетней девочкой по поручению матери относила батюшке узелок с пирожками и хорошо запомнила облик священника: высокий, худой, седой; в келье узкий сколоченный из досок топчан с поленом в изголовье. О. Илия жил «на квартире», ничего своего не имел и несомненно придерживался подвижнического образа жизни.
19 мая 1932 года иеромонаха Илию арестовали и, как видно из следственного дела, не впервые: в анкете на вопрос, состоял ли под судом, рукой следователя написано: «судим за агитацию в 1930 году». В протоколе допроса от 19 июня 1932 года графа о прежней судимости содержит более конкретную запись: «в 1930 году отбывал за агитацию в тюрьме»; о сроке сведений нет.
Ни причина ареста 1932 года, ни вопросы к подследственному в протоколах не сформулированы, о них можно догадаться только по ответам. Следователя интересовало общение со священниками близлежащих храмов – в Товаркове, Карамышеве, Кондрове – и монахинями, которые после закрытия монастырей поселились в окрестных селах и посещали Барятинскую церковь. Отвечал о. Илия весьма скупо: «население, особенно женщины, обращались за советом идти ли им в колхоз, на что я всегда отвечал, что это не мое дело, а вы как хотите, так и делайте. Против вступления в колхоз никого не отговаривал». Усмотреть тут криминал, казалось бы, невозможно, и тогда следователь, по-видимому, строил вопрос иначе, наталкивая на нужный ему ответ. Так появились фразы, жирно подчеркнутые с восклицательным знаком на полях: «приходившие монашки действительно говорили мне, что стало трудно жить, ничего нет и нигде ничего нельзя купить. На что я отвечал им, что необходимо потерпеть, что скоро может быть переменится, и тогда будет легче. Когда бывал у Иренея, с ним за чаем иногда беседовали и вспоминали прошлую жизнь, что раньше жили хорошо, а теперь живем плохо».
В следственном деле сохранился протокол второго допроса без указания даты и выдвинутого обвинения; в этом протоколе позиция священника выражена четко и ясно: «в чем обвиняюсь, слышал, виновным себя не признаю, агитации против соввласти не вел, больше показать ничего не могу. И. Гиравко».
Приговор суда в следственном деле отсутствует. Факт и место ссылки о. Илии: село Ручь Усть-Куломского района республики Коми, – выясняется из следственного дела монахини Клавдии (Лобахиной), которая работала в Барятинском храме уборщицей и после ареста иеромонаха Илии состояла с ним в переписке.
Никакой другой информации о нахождении батюшки по этому адресу найти не удалось, хотя мы специально просили одного человека, жителя Сыктывкара, побывать в селе Ручь. Ему сообщили, что архивы тех лет не сохранились из-за пожара. Возможна, впрочем, и другая причина отсутствия документов: ссыльных, прибывавших огромными партиями, не регистрировали поименно, фиксировалось только их число. Нередко власти избавлялись от репрессированных чудовищным способом: например, грузили на баржу, пускали по течению реки и топили. Известно также, что в 30-е годы на Севере свирепствовал страшный голод, уносивший тысячи жизней. Регистрацией умерших никто не занимался.
Дату, обстоятельства смерти и место захоронения иеромонаха Илии установить пока не удалось, что препятствует подаче документов на канонизацию. Но это не мешает сестрам благоговейно чтить память священника, пострадавшего за Христа. Мы молимся о нем при чтении Неусыпаемой Псалтири и на заупокойных службах в храме, где окончилось его земное служение и открылся путь в Церковь Небесную.
Если кто располагает информацией о священноисповеднике иеромонахе Илии (Гиравко), поделитесь с нами, будем чрезвычайно признательны .
