Мода была престольные праздники посещать. Одна церковная знакомая как-то увлекла меня на праздник далеко за город, час на электричке и автобусом полчаса, зато храм красивый и батюшка старенький симпатичный, и приход, хоть не очень многолюдный, но, чувствовалось, настоящий, дружный, все друг друга знают. После службы всех позвали на трапезу, а потом долго за самоваром сидели, не хотелось уезжать, рассказывали о всяких чудесных случаях. Та женщина поразила меня своей внешностью: исхудавшую, почерневшую плоть хотелось сравнить с обгорелой головешкой, только живые глаза сверкали, горели отчаянием. Сначала она шептала, но постепенно все прислушались и умолкли, а она говорила громче и громче.
От мужа, пьяницы и безобразника, она бедная никогда радости не знала, горе и в Церковь привело, а как начала молиться, замучил ее стыд, что живет в невенчаном браке; годами безуспешно упрашивала супруга «принять закон», он в ответ ругался и глумился. А однажды с похмелья, чтобы выманить деньги, предложил сделку: «ладно, с тебя десятка, и перевенчаемся»! Она согласилась, венчались. А ровно через неделю он умер. И на сороковой, кажется, день явился ей, не ночью, не во сне, а наяву, как живой, и злобно объявил: «теперь давай меня выручай»!
Вот она и ходила-бродила по городам и весям, по храмам, по приходам, работала кладовщицей на заводе, круглый год постилась, деньги тратила только на поездки и записки о его упокоении.